|
Нашел этот рассказ в просторах инета. Поскольку непонимаю охоту и терпеть не могу охотников, прочитанное мне понравилось...
Последние Охотники
Дмитрий Лызлов
Есть у вас винтовки
Сети и капканы…
(А.Пахмутова)
- За удачную охоту! – провозгласил тост Прохор, вставая с места. Четверо друзей, которые сидели с ним за столом, не задумываясь, поддержали инициативу их главного охотника.
- За охоту! – ответил Михаил.
- За охоту! – поддержал Никанор.
- За охоту! – с пьяной улыбкой на лице вторил Сергей.
- За охоту! – поднимая стакан с мутноватым самогоном, сказал Евгений.
Стаканы с «бормотухой» ударились друг о друга, расплескивая свое содержимое, после чего друзья залпом опорожнили их и уселись на свои места.
- И откуда вдруг они объявились, черти серые? – занюхивая зеленым луком принятую дозу, начал рассуждать Михаил.
- Да уж! – поддержал Никанор, - вот ведь напасть!
- Не важно откуда! Главное то – где они теперь! – оборвал их Прохор.
- В аду! – заплетающимся языком прокомментировал Сергей.
- В каком еще аду? – осадил его Евгений. – У таких тварей ни души нет, ни мозгов. А значит не видать им ни ада, ни рая! Это же так – второсортные создания.
- Все равно под Богом ходим! – заметил Никанор, - не гоже так говорить.
- Не, вы гляньте на него! – завелся Евгений. – Выходит, я должен на этих серых, или на зайцев тех же, смотреть, как на ровню себе что ли?
- Ровня, или нет – не нам решать. – Рассудительно ответил ему Никанор.
- А кому?! Бог уже все расставил по местам! Сделал человека Царем природы! И души в прочих тварях нет!
- Хорош ругаться! – резко оборвал спорщиков Прохор. Все тут же замолчали, ибо с его авторитетом мало кто из односельчан мог бы поспорить.
Про Прохора по деревне ходили самые невероятные слухи, которые становились, чуть ли не легендами. Самой яркой из подобных историй была о том, как он зимой, бродя по лесу, провалился в медвежью берлогу и, соответственно разбудил хозяев – медведицу с двумя медвежатами. Возможно, ему сильно повезло, и звери не успели сообразить, в чем дело, но зато Прохор сориентировался очень быстро. Своим охотничьим ножом, который был не менее двадцати пяти сантиметров в лезвии, он за несколько секунд успел прикончить медведицу, пока та еще толком не пробудилась от спячки. Как известно, разбуженный медведь – один из самых опасных обитателей леса. Так же быстро закончили свою непродолжительную жизнь и два медвежонка, которые и вовсе не успели проснуться. В тот день Прохор принес домой две маленькие бурые шкурки, а на шее его висел кожаный шнурок, на котором красовались два огромных клыка и коготь посередине. На следующий день он вернулся и за большой шкурой, которую в качестве заслуженного трофея, прибил у себя в комнате. Медвежье мясо было довольно жестким и, не сказать, чтобы вкусным, но вся деревня с благодарностью принимала это угощение от Прохора, который по праву считался лучшим охотником за всю историю села.
Надо признать, что он действительно уродился таким вот таежным дикарем, о чем говорила его комплекция. Рост, который переваливал за метр и девяносто сантиметров, могучий торс и широченные плечи, неприхотливость и железное игнорирование боли – все это делало его похожим на древнего варвара, который готов выживать абсолютно в любых условиях.
При этом он не был злым или агрессивным, но его слово не раз ставило точку в самых болезненных и затяжных спорах между односельчанами.
Поэтому, когда в разговор вмешался он, замолчали одновременно все, причем на полуслове.
- Зверь – он и есть зверь, - продолжил он. – Нельзя его не уважать, но и приравнивать к людям не стоит. Они слабее нас, но они тоже охотники. Так вот…
Прохор потянулся за большой бутылкой, которая стояла посередине стола, и вновь наполнил стаканы своих товарищей.
- Молодец ты, Проша, - снова заговорил Никанор, - большое дело сделали сегодня, благодаря тебе.
- Да чего уж там, - отмахнулся тот.
- Как это чего! – развел руками в стороны его товарищ, - ведь целую стаю диких извели. А не то, страдать бы нам от их набегов еще целую зиму.
В последний месяц в деревне участились случаи нападения волков на домашний скот. Обычно это происходило ночью, поэтому жители никак не могли отловить хищников. Так было до тех пор, пока волки не загрызли двух коров Прохора, дом которого находился ближе всего к лесу.
Встав рано утром, чтобы накормить скотину, он обнаружил в скотном дворе истерзанные туши двух своих лучших телок, которые обеспечивали молоком не только его семью, но и многих соседей. Эти коровки были предметом гордости Прохора, который выращивал их уже много лет, купив еще телятами. И тут, когда он увидел, что произошло, глаза его налились яростью и твердым желанием отомстить. Именно отомстить. На этот раз он воспринимал охоту не как избавление деревни от новой напасти, а именно как желание поквитаться с обидчиками.
Взяв дома двуствольное ружье и коробку патронов, он обошел окрестные дворы и поднял мужиков для большой охоты. Никто не стал ему перечить, тем более, практически каждый из них уже успел пострадать от набегов волков.
Собрав четверых друзей, Прохор намеревался двинулся в леса в поисках тварей, посмевших нанести удар по его хозяйству.
Он внимательно рассмотрел раны на телах своих коров, из чего сделал вывод, что в набеге принимало участие не менее шести хищников. Ему и до этого приходилось встречаться с последствиями набегов волчьих стай, поэтому он мог сделать довольно четкие выводы об их размерах и количестве. Большинство следов было оставлено волками среднего размера и, возможно, молодняка. Но рваные раны на горле обеих его телок отличались от прочих. Здесь поработал волк, который был значительно крупнее своих собратьев, судя по расстоянию между его клыками. Именно он и убил его скот, а все остальные твари лишь лакомились свежим мясом.
Прохор внимательно выискивал следы хищников на грязной и размокшей от дождей почве. Друзьям лишь оставалось следовать за ним, держа свои ружья в боевой готовности.
Им пришлось уйти в лес довольно далеко. Никто из местных, кроме Прохора и не решился бы на такой дальний поход, но с таким лидером, как он, односельчане смело двигались за его массивной фигурой.
Логово волков они нашли довольно глубоко в лесу. Поскольку люди приблизились достаточно близко к норам, древний инстинкт, который заставлял животных заботиться, прежде всего, о сохранении потомства, пересилил инстинкт самосохранения. Волчицы вышли защищать своих детенышей. Тогда и раздались первые выстрелы. Четыре тела хищников еще извивались на земле в последних предсмертных судорогах, когда охотники двинулись дальше, приближаясь к основному логову.
Затем началась бойня. Волки выходили со всех сторон, преодолевая животный страх, и пытаясь в последней отчаянной попытке добраться до своих убийц. Но в этот день свинец был быстрее клыков. Через пару минут вся земля вокруг окрасилась кровавым багрянцем вперемежку с серыми трупами хищников.
Обойдя место стычки, Прохор обнаружил нору, в которой лежало пятеро волчат. Они родились буквально несколько дней назад и были совершенно беспомощными. Полуслепые глаза зверят тревожно пытались отыскать причину возникшего шума, маленькие серые мордочки беспомощно сновали из стороны в сторону, пытаясь найти теплую и знакомую шерсть своей матери, но натыкались лишь на пустоту. В какой-то момент даже сердце опытного охотника, каким был Прохор, на секунду сжалось, когда он глядел на этих детенышей. Волчонок, который сидел ближе всего, поднял к нему остренькую серую мордочку и будто бы закивал ею, принюхиваясь к незнакомым запахам.
Прохор тяжело вздохнул и вынул нож...
- Шестнадцать тварей положили! Все благодаря Проше! – сказал Евгений, поднимая стакан.
- Да, Прохор у нас всем охотникам – охотник! – поддержал Никанор.
- Да, ладно, - Прохор смущенно опустил глаза. Не в его привычках было гордиться собственными достижениями. А на этот раз, какой-то неприятный осадок остался в его зачерствевшей от быта душе.
Друзья снова дружно чокнулись стаканами с самогоном.
- Кстати, Прохор! – вдруг воскликнул Михаил. – Ты пока шкуры с них снимал, я тут сувенир сделал. Думал себе на память оставлю, но потом решил, что это тебе принадлежать должно.
С этими словами он достал из кармана тонкий шнурок, на котором было привязано множество волчьих клыков.
Прохор поморщился.
- Нет, Миш. Не стоит. Когда я на медведя вышел – это одно, а сегодня как-то не так все это. Не хочу.
- Прош, не обижай! – настаивал Михаил, - не хочешь сам носить – отдай сынишке, пускай в отца пойдет.
- Ну, если только сынишке, - нехотя вымолвил Прохор, взяв из рук товарища связку с клыками.
Вскоре гости разошлись, и Прохор отправился спать. Однако во сне ему не давали покоя полуслепые глаза волчат, которых он зарезал, и тень большого волка, которого на месте бойни так и не оказалось.
Утром голова у Прохора трещала так, что он не мог найти себе места. Все валилось из рук, все дела, за которые он пытался браться, заканчивались неудачей. После того, как он чуть было не отхватил себе ногу, промахнувшись мимо очередного полена, Прохор решил, что стоит отдохнуть.
- Проша, мы с Сеней к соседке сходим, - заглянула к нему жена, когда он только прилег на кровать. Ксения была одета в легкое для такой погоды голубоватое платье, на голове ее была яркая красная косынка и маленькими желтыми цветочками, которые она сама на ней вышила.
- Ступайте, - устало ответил Прохор.
Его семилетний сын Семен выглянул из-за матери и улыбнулся ему. В руках у мальчика был шнурок с волчьими клыками.
- Папа, можно я это одену?
Прохор устало махнул рукой, мол «Идите уже», и отвернулся к стенке, пытаясь заснуть.
Разбудили его шорохи, которые доносились со двора. Поднявшись и встряхнув головой, Прохор встал и выглянул в окно. Через небольшую плетеную ограду на него смотрел огромный волк, а ближе к дому лежало истерзанное тело маленького теленка. Глаза Прохора налились кровью от злости, а волк продолжал смотреть прямо на него сквозь грязное оконное стекло. Прохор сразу понял, что это и есть тот самый зверь, который, по всей видимости, являлся вожаком убитой ими стаи. Он был значительно крупнее тех волков, которых они положили в лесу, и еще на его серой морде был клочок белой шерсти, будто в этом месте его тронула седина.
Прохор, не раздумывая, схватил со стены ружье и, будучи в одной лишь майке и трусах, выскочил на крыльцо. Волка уже не было. Чертыхнувшись, Прохор вернулся в дом. Быстро одевшись, он закинул за одно плечо рюкзак, который так и не разобрал после прошлой охоты, а на другое плечо повесил свою верную двустволку. Открыв ящик тумбочки, где у него хранились патроны, он своей огромной рукой схватил их целую горсть и небрежно сунул в карман телогрейки. Уже на крыльце он сделал паузу и, немного подумав, вернулся в дом, чтобы прихватить с собой литрушку оставшегося после вчерашней гулянки первача.
Теперь он был готов к охоте. Сегодня он твердо был намерен принести домой шкуру старого волка с проседью на морде. Товарищей звать с собой он не собирался. Во-первых, это стало для него делом чести, во-вторых, для охоты на волка-одиночку в помощниках он не нуждался. Никто не знал этих мест лучше него, никто не осмелился бы зайти так далеко в чащу, как мог это сделать он.
Лишь на секунду задержавшись у изгороди, откуда на него смотрел вожак, Прохор двинулся прямо в лес, уверенно прослеживая на мягкой почве следы огромных лап.
«Смерти ищешь, волчара! Мог бы уйти, так ведь нет! За старое взялся!» - ругался про себя Прохор, продираясь сквозь ветки, которые норовили ударить его по лицу. Он уверенно шел по следу, хотя земля здесь и была засыпана плотным слоем иголок. Да и дорога эта была ему уже знакома – волк вел его прямо к месту их недавней схватки с его собратьями. Вскоре Прохор действительно вышел на ту самую поляну. Дождь, который прошел ночью, не сумел смыть всех следов кровавой бойни. Кровь, казалось, впиталась в невысокую траву, навсегда изменив ее цвет, чтобы служить неким напоминанием для тех, кто на нее смотрел. Прохор остановился и прислушался. Легкие порывы ветра тревожно колыхали листву деревьев.
«Хорошо! Куда же ты пошел дальше?» - вслух сказал охотник и снова стал рассматривать следы на земле. Быстро обнаружив то, что искал, человек снял ружье с плеча и двинулся дальше в чащу.
Теперь его шаги были осторожнее, а уши пытались поймать малейший шорох среди деревьев. Внезапно он увидел предмет своей охоты, метрах в тридцати от него, между стволов проскользнула серая тень. Прохор выстрелил на вскидку сразу из обоих стволов. Гром выстрела эхом разнесся по всему лесу и исчез так же внезапно, как и появился. В ушах охотника все еще стоял звон, поэтому он не мог слышать, как старый волк поспешно ретировался от него, все глубже заходя в лесную чащу. Подойдя к тому месту, где находился хищник в момент выстрела, Прохор обнаружил на мхе возле дерева небольшую кровавую отметину.
«Зацепил я тебя, зараза! Теперь далеко не уйдешь», - торжествующе подумал он, вставляя два новых патрона в ружье.
Однако спустя полчаса, продвигаясь все дальше в лес, Прохор понял, что ранил волка очень слабо, раз тот смог уйти от него так далеко. Местность тем временем стала болотистой, и тяжелые болотные сапоги Прохора по щиколотку утопал в грязи. Он отметил для себя, что так далеко, по крайней мере, в эту сторону, не доводилось заходить даже ему.
«Нужно выбраться, пока не сядет солнце» - подумал Прохор, вглядываясь в небо. По его расчетам, до заката оставалось еще три часа, может, два с половиной.
Ноги охотника передвигались все с большим трудом, утопая в грязной глинистой почве.
Внезапно справа от него снова мелькнула какая-то тень. Прохор вскинул ружье и наметанным глазом внимательно осматривал местность поверх ствола. Волк появился спустя две-три секунды, быстро пробегая между толстых стволов. На этот раз Прохор спустил курки по очереди – первая пуля с некоторым опозданием пролетела за хвостом волка и снесла увесистый кусок коры со старой ели, вторая – наоборот, слишком поспешно исчезла в густом подлеске буквально перед его мордой. Вчерашняя попойка давала о себе знать - в другое время он мог бы попасть хищнику в глаз, но неверные трясущиеся руки подвели его.
Прохор чертыхнулся, плюнул себе под ноги и снова полез в карман за новыми патронами.
Волк уходил все дальше.
«Ничего, серый, скоро уже!» - пробормотал Прохор, углубляясь в лесной массив.
Между тем, солнце уже начало садиться, и отпечатки огромных волчьих лап на земле становилось различать все труднее. Прохор щурился, время от времени, вглядываясь себе под ноги, но каждый раз безошибочно находил заветные следы. Ветер стих, и над лесом повисла зловещая тишина. Иногда охотник слышал хруст ветки или тихий шелест листьев где-то впереди себя. На этот раз он не должен был промахнуться.
Внезапно под его правой ногой что-то пронзительно щелкнуло. Звук старого ржавого металла смешался с хрустом, а ногу пронзила дикая боль. Прохор уронил ружье, упал на землю и попытался протянуть руки к больной ноге. Переведя взгляд на свою лодыжку, он понял, что его опасения подтвердились – он угодил в капкан. Причем в медвежий капкан.
Стиснув зубы от боли, Прохор на всякий случай придвинул ружье поближе к себе и стал осматривать рану. Острые зубья механизма плотно погрузились в его плоть, сломав при этом кости. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь прийти в себя.
«Кого же это черт угораздил ставить капкан в таком месте?!» - ругнулся про себя Прохор.
Судя по ржавчине, ловушка стояла здесь уже не первый год, но мощная пружина сработала безотказно. Сам капкан был привязан к ближайшей ели толстой стальной цепью. Прохор несколько раз дернул ее на себя, проверяя прочность, но сразу понял, что порвать ее не удастся. Тогда, превозмогая боль, он запустил пальцы между стальных челюстей капкана, попытавшись их разжать, но и это не принесло результата, кроме порезанных пальцев. Его стала охватывать паника, но, будучи опытным охотником, он отогнал ее от себя, пытаясь найти новые пути освобождения.
Подняв с земли ружье, он приставил его почти в упор к цепи, уперев приклад себе в плечо, и спустил курки. Грянул выстрел, Прохора сильно качнуло назад отдачей, что отозвалось новым приступом боли в ноге. Снова отложив ружье, он стал искать место попадания, но когда нашел его, то с трудом сдержал себя, чтобы не ударить от злости кулаком по земле. Звенья в месте выстрела лишь немного погнулись, но сомневаться в их прочности не приходилось.
«На динозавра что ли ставили?!» - злобно подумал Прохор.
В это время он услышал легкий шорох примерно в двадцати шагах от себя. Из-за толстого дерева ему на встречу вышел волк с седой отметиной на морде и спокойно сел на задние лапы, выпятив могучую грудь вперед.
Прохор резко схватил ружье левой рукой, а правой полез в карман за новой парой патронов. Волк никак не отреагировал на его действия, продолжая холодно смотреть на человека желтыми хищными глазами. Однако в них было какое-то спокойствие, которое напугало Прохора больше, чем, если бы волк рычал и скалился. Его противник будто бы уже знал, что скоро все закончится, но отнюдь не в пользу человека.
Прохор зарядил ружье и направил его в сторону вожака, держа ствол на уровне живота. Волк не шелохнулся.
«Чего же ты ждешь? А? - прогремел ему Прохор. – Подойди сюда, попытайся! Или ты хочешь, чтобы сначала попытался я? Не выйдет! На этот раз буду бить наверняка».
Прохор сел поудобнее. Боль в ноге продолжала нарастать, поднмаясь все выше к бедру.
«Если бы ты мог смеяться, то, наверное, хохотал бы до упада. Посадил человека на цепь! На цепь! Как мы сажаем ваших собратьев, которые подчинились нашей воли! И мы вольны топить их щенков, если нам некуда их девать, вольны бить, кормить тогда, когда нам удобно, и требовать за это преданности и лизания рук! Слышишь?! А таких, как ты, мы стреляем, сразу же, попадись только нам на глаза!»
Прохор буквально брызгал слюной, когда кричал эти слова. Ему очень хотелось разозлить этого седого волка, но он не знал, как это сделать, кроме отчаянных слов оскорблений.
«Это я, Я лично зарезал твоих мерзких отпрысков! Понял?! А потом снял с них шкуры! У них такой нежный мех – моей жене очень понравился!»
Волк продолжал наблюдать за ним, не двигаясь с места. Он будто превратился в гипсовую статую, которая холодно взирала на мучения жалкого человечка.
«Интересно, а какая из убитых мною сучек, была твоей? – продолжал Прохор. – Наверное, та, которая терлась возле норы. Да? Она умирала долго! Понял?!»
Внезапно волк сделал шаг в его сторону. Прохор крепче сжал ружье. Еще один шаг хищника. Но Прохор собирался бить наверняка.
«Ну, давай же, еще ближе» - прошептал охотник.
Однако волк остановился и стал делать глубокие вдохи, словно пытался полностью втянуть в себя запах, который шел от этого человека.
«Ты чего это? А?» - Прохор насторожился, его палец плотно вжался в оба курка.
Но волк продолжал вдыхать воздух. Ноздри волка раздувались и сужались, выпуская едва заметные струйки пара. Затем зверь так же быстро развернулся и скрылся в лесу. Прохор было дернулся выстрелить ему в след, но вовремя остановился, понимая, что теперь уже точно не попадет, а тратить патроны в такой ситуации, было бы непозволительной роскошью.
Выругавшись, он запустил руку в рюкзак и извлек оттуда бутылку с самогоном. Выдернув зубами пробку, он приложился губами к горлышку. Обжигающая жидкость ворвалась в его рот, а затем проследовала дальше в желудок. Прохор опустил бутылку и глубоко вдохнул, прислонив к носу рукав своей телогрейки.
Солнце уже полностью скрылось, и лес погрузился во тьму. Снова начал усиливаться ветер, тревожно играя с верхушками деревьев и срывая с них желтеющую листву.
Время тянулось мучительно медленно. Прохор понимал, что сейчас нет смысла пытаться звать на помощь. На его поиски люди отправятся не раньше восхода солнца, а уже тогда у него будет шанс.
Он подполз поближе к дереву, за которое был пристегнут капкан, и устало привалился на могучий ствол. Рука с бутылкой снова поднялась и опустилась. Хмель уже давал о себе знать – Прохора потянуло в сон.
«Не спать!» – рявкнул он сам на себя. Затем на ум пришли слова из песни, которую он слышал в далеком детстве.
Люди-исполины, люди-великаны,
Есть у вас винтовки, сети и капканы,
Есть у вас бесстрашье, сила есть навечно.
И должно быть сердце — сердце человечье.
«Лирика, бл…!» - подумал Прохор и плюнул возле себя на землю.
Ветер становился все сильнее, заставляя его ёжится под плотной
тканью телогрейки. Он снова приложился к бутылке, стараясь согреться, но алкоголь лишь сильнее клонил его в сон. То и дело, начиная клевать носом, Прохор резко одергивал себя и заставлял разомкнуть усталые веки. Прошло уже около трех часов с того момента, как волк убежал от него в лес, но Прохор был уверен, что тот вернется, стоит ему только уснуть.
«Не дождешься, сученок!» - процедил он сквозь зубы и резко дернул за цепь, которая тянулась от капкана. Резкая боль пронзила всю ногу так, что он чуть не потерял сознание, но зато и надолго отогнала сон.
«Вот так-то лучше!» - прошептал Прохор, делая частые короткие вздохи.
Из-за шума деревьев, он не услышал, как волк вернулся. Хищник серой тенью возник прямо перед ним так неожиданно, что Прохор едва не поперхнулся очередной дозой самогонки. Желтые глаза пронзительно смотрели на него, а в зубах волка было что-то зажато.
«Чего ты там притащил?» - осипшим голосом спросил Прохор, крепче сжимая ружье. Стрелять он пока не собирался.
Волк сделал два осторожных шага к прикованному охотнику и остановился. Глаза человека и волка встретились. Взгляд первого выражал презрительное спокойствие, второго – осторожную ненависть. Затем волк сделал еще два шага к Прохору и аккуратно выпустил из зубов свою небольшую ношу. Прохор успел заметить, что морда волка густо измазана кровью, хотя это могло ему и померещиться в темноте. Волк быстро отступил на безопасное расстояние и стал наблюдать. Прохор, кряхтя, оторвал спину от дерева и подполз к предмету, который принес ему старый хищник. И когда его глаза наконец-то различили во тьме знакомые очертания, а до мозга дошла суть этого «подарка», из его горла вырвался звериный рык, а руки сразу схватились за винтовку. Перед ним лежала смятая красная косынка его жены, перепачканная пятнами крови, а рядом с ней тонкий шнурок с надетыми на него волчьими клыками.
Воображение сразу нарисовало страшную картину. Его жена выходит во двор, возможно, пытается звать своего пропавшего мужа. За ней из дома выбегает маленький мальчик с надетым на шею новым сувениром. А в следующую секунду из леса на них набрасывается ОН!...
Прохор опять выстрелил сразу из двух стволов в сторону, где только что стоял волк, но тот уже скрылся. Трясущейся рукой, продолжая издавать гортанные звуки, он полез в карман за новыми патронами, и выстрелил почти наугад, повинуясь лишь порыву ярости, которая лишила его разума. Сколько он сделал таких выстрелов – неизвестно, однако остановился, лишь когда рука нащупала в кармане последний патрон. Тяжело дыша, он несколько секунд тупо смотрел на него, а потом яростно откинул в сторону. Туда же следом отправилось и ружье.
«Ну, давай!!! – взревел Прохор, встав на колени, и доставая из-за пояса свой излюбленный охотничий нож. – Ты же этого хотел?! Клыки против стали! Ты и Я! Теперь мне уже тоже нечего терять! Ты хотел, чтобы я понял? Я понял! И пора поставить точку!»
Волк вышел из-за дерева и остановился. На его боку расползалось кровавое пятно – видимо, одна из шальных пуль все-таки достигла своей цели. Они снова смотрели друг другу в глаза, но теперь взгляд человека был даже сильнее наполнен животной ненавистью, чем волчий.
Хищник сделал два больших прыжка, а на третий уже летел прямо на Прохора. Человек попытался остановить его в полете, подставив левую руку, но масса волка была слишком велика. Он свалил Прохора на лопатки и пытался дотянуться огромными желтыми клыками до кадыка жертвы. Прохор схватил зверя за горло, а другой рукой ударил ножом куда-то в туловище противника. Он наносил удары снова и снова, пока в какой-то момент ему не показалось, что волк ослабевает. Рука, сжимавшая горло зверя немного ослабила свою мертвую хватку, и в этот момент волк сделал последний отчаянный рывок к цели. Пальцы Прохора соскользнули с гладкой шерсти, и рука ушла куда-то в сторону. В долю секунды зубы хищника сомкнулись на горле человека и вырвали из него большой кровавый кусок.
А ветер был уже таким сильным, что готов был разразиться бурей, каких еще не видели здешние места. Он гнул могучие вековые деревья, срывая огромные сухие ветки и швыряя их на землю со злобным сухим треском. Будто сами Боги решили поаплодировать таким образом последнему бою двух лютых врагов, двух последних Охотников.
Правая рука Прохора еще один раз поднялась, пытаясь нанести последний удар, но тут же вяло упала вдоль тела.
Волк стоял, над поверженным телом врага, упирая ему в грудь свои могучие лапы. Жизнь стремительно покидала его. Собрав последние силы в своем истекающем кровью теле, он поднял голову навстречу разбушевавшемуся небу и завыл. И если бы кому-то довелось услышать этот вой, то различили бы в нем и торжество победы, и крик отчаяния, и последнее проклятье, посланное ненавистной судьбе.
Лапы уже не могли держать его тело, и хищник устало лег прямо на грудь своего врага. Глаза его медленно закрылись.
Местные мужики искали Прохора два дня, после того, как нашли во дворе тела его жены и сына. Обнаружили совершенно случайно, ведь никто и не думал, что он может забраться так далеко в лес.
Когда трое товарищей вышли на место его последней схватки, то Никанор перекрестился и лишь тихо прошептал:
- Матерь божья…
Тела так и остались лежать в том же положении, как и по окончании битвы. Прохор, раскинувший руки вдоль тела, а на груди у него лежала огромная туша волка. И волосы Прохора и, теперь уже вся шерсть зверя были абсолютно седыми.
|
Чья? 
Загружаю форму....
